я повыше Макса. Не давая сопернику прорваться, я выбросил удар «почтальона» — левой, левой-правой. Толком не попал, перекрывался Зубокол хорошо, но зато сразу увидел как он вывернул корпус, и немного присел, чтобы срубить меня размашистым хуком.

Мечтать не вредно, я снова шагнул за рабочую руку Макса и прежде чем дистанцию разорвать, прочувствовал его печень коротким хлестким боковым, как гвоздь в доску вбил! Сельмашевец скривился, удар ощутил, но на ногах устоял, на месте запрыгал. Ничего, курочка по зернышку клюет, а я достучался до печени. А еще сделал вывод, что не могу с одного акцентированного удара противника ронять. Неприятно, конечно, раньше от таких диалогов с печенью соперники падали, а этот стоял.

Следующий выпад Макса я пропустил, сознательно, дал ему повозиться на ближней. Зубокол оказался не только крепкий мужик, но и мощный, и удары у него были свинцовые, ощущение было такое, что кто-то меня решил отхреначить молотком. Больно даже через блок, а от каждого удара болтает, как пушинку! Поэтому я бросился в клинч, сковывая соперника. Большая ошибка многих ребят переставать работать в клинче и воспринимать его как возможность передохнуть или перевести дыхание. Макс ту же ошибку допустил, прижался ко мне, задышал, выключился. А я резко разорвал дистанцию несколькими плотными ударами по корпусу. Увенчал комбинацию апперкотом от которого у соперника болтанулась голова, как у бульдожки с качающейся головой на передней панели "шестерки"я. Зубокол выстоял и успел ответить, всадил мне чувствительный удар под дых.

С-с-сука… Ф-фух!

В районе солнечного сплетения что-то неприятно скукожилось.Макса я прочитал, но когда вмешался рефери, чтобы развести нас, почувствовал тревожный звоночек. После пропущенного удара запекло в груди, из-за отсутствия нормально прокачанных мышц пресса, сбилось дыхание. Ощущение было такое, будто я под водой пробыл пару минут и теперь на поверхность вынырнул. И это с учетом того, что мы провели на ринге чуть больше половины первого раунда, а я уже дышал, как загнанная лошадь.

Рефери дал команду продолжать и к моему счастью, Макс не сразу бросился в новую атаку. Зубокол несколько секунд изумлялся моим не пойми откуда взявшимся навыкам. Он то думал, что переломит меня в первом же раунде. А тут как бы не получилось ни черта… Правда оцепенение у него длилось ровно до того момента, как Макс увидел, что я задышал ртом и функционалка, обеспечивающая футворк, начало как мороженое на жаре таять. Он тотчас ломанулся в новую атаку, почуяв запах крови. У меня же неприятно закололо в боку, и я допустил первую ошибку в бою. Вместо того, чтобы сместиться, я включил заднюю передачу и попытался расстрелять Макса с дистанции. Зубокол летел с открытым забралом, поэтому двойку схавал, а следом, догнав меня размашистым левым крюком отбросил к канатам. Я попытался сделать заход под его рабочую руку, но из-за навалившейся усталости, физика не поспела за мыслью. Закончилось тем, что я встретил его следующую атаку на глухой блок, полностью закрывшись и оголяя печень для удара. Сам понимал, что если Макс сейчас угол порежет, то запрет меня в углу, где забьет меня, как мамонта. Так и произошло, сельмашевец впечатал меня в угол ринга, но не успел нанести первый удар. Зазвучал гонг.

— Стоп! По углам! — скомандовал рефери.

Закончился первый раунд. Понятия не имею, что там насчитал по очкам судья, но я тяжело дыша и пошатываясь, отправился в свой угол, чтобы за короткий перерыв хоть как-то восстановить дыхание.

В углу вырос Хрюшкин с совершенно очумелыми глазами.

— Ни хрена себе! Кресов, ты прям Шугар Леонард, твою мать! — затараторил начальник изумленный увиденному в ринге. — Не ожидал, что ты больше десяти секунд продержишься!

Я промолчал, понимая, что моя задача восстановить дыхание. Да и тактику ведения боя теперь придётся пересматривать, на ватных ногах от сельмашевца не набегаешься, догонит. Но разговорить меня, Хрюшкин таки сумел.

— Так Серёжа, хватит геройствовать, ты свою премию и разряд заслужил, я тебя снимаю! А то щас он тебя грохнет, и что мне потом с тобой делать? У меня каждый слесарь на вес золота. Кто работать будет?

С этими словами, шеф рукой замахал, рефери к себе подзывая, чтобы решение сообщить.

— Погоди снимать, товарищ начальник! — на выдохе выдал я. — Я на второй раунд выйду!

Головой я понимал, что Хрюшкин прав, в следующем раунде Макс меня забьет и дело может закончиться больничкой. Но сняться с боя? Да какого лешего!

Шеф вылупился на меня с открытым ртом, в этот момент как раз рефери подошел.

— Снимаемся, мужики? Наелись?

Я головой замотал:

— Деремся.

Рефери безразлично пожал плечами. Хрюшкин рука-лицо изобразил. Видимо визуализировал удовольствие ехать со мной в травму после боя. Да, ладно товарищ начальник, прорвемся, не в таких глубоких водах бывали.

Минута, отведенная на перерыв прошла и рефери снова позвал нас с Максом на середину ринга. Мне удалось дыхание если не восстановить, то по крайней мере как следует продышаться. Бокс это анаэробно-аэробный вид спорта, работа на взрывах и нехватка кислорода здесь закисляет мышцы так, что будь здоров. Как я и говорил, выходить неподготовленным против подготовленного бойца — смерти подобно. Да и собственная расхлябанность, зараза такая, сказалась. Без сборов, без тренировок на выносливость, бой оборачивался один из кругов ада…

В голову не пришло ничего лучше, чем применить технику взрывного дыхания — вдох медленный, насыщающий, а выдох быстрый. Как будто при чихе прикрываешь нос. Взрывное дыхание всегда помогало восстановиться, но сейчас у меня то ли от нехватки кислорода, то ли теперь из-за его пересыщения, закружилась голова. Звездочки перед глазами забегали. Я выходил на центр ринга как в тумане.

Прозвучал гонг, я вытянул перед собой переднюю руку, понимая, что Макс, в отличие от меня, восстановился и полетит в новую атаку. И он полетел, поднырнул под мою выставленную руку, сжимаясь, как пружина, а затем выпрямился правым боковым. Летящий удар я видел как в замедленной съемке…

Глава 7

Резкий зубодробительный запах нашатыря ударил в нос. Я открыл глаза, попытался приподняться, когда чья-то твердая, но сильная рука удержала меня в горизонтальном положении.

— Нельзя! — послышалась команда, выданная прокуренным женским голосом Ирины Аллегровой.

— Как нельзя? — растерялся я.

— Отдыхай, голубчик. Все хорошо.

Удерживала меня фельдшер бальзаковского возраста в белом медицинском халате. Удивительно, что у бабы такая рука сильная оказалась. Хотя, чему дивиться? Вот вчера, например, на заводе довелось мимолетом лицезреть одну шлифовщицу весом далеко за 100 килограммов. Вот такая дама гаечный ключ пополам согнет.

Я осторожно огляделся. Халат медработницы поношенный, в нескольких местах латки стоят, аккуратненькие такие, с любовью сделанные. Фельдшер настырно совала мне в нос ватку с нашатырем. Ненавижу эту дрянь, от нее глаза в кучу и мозги наберкень! На секунду меня посетила мысль, что я очухался в прежнем стареющем теле и вернулся в 2023 год, но нет. Я лежал внутри «РАФика», спутать его с другими авто трудно. Между салоном и водительским местом имелись окна со шторами некогда белого цвета, а теперь цвета халата фельдшера, тоже некогда белого. По левой стороне вдоль салона был вмонтирован деревянный стол с кучей ящиков и функциональных полок. В мое время такие замечательные машинки давно сняли с боевых дежурств, вместо них «Газельки» мотают, и те по большей части успели сгнить.

— Что случилось? — спросил я, собирая мысли в кучу.

— Подозрение на сотрясение мозга, — пояснила фельдшер, готовя укол, судя по всему для меня. — Вы, товарищ рабочий, головой ударились. Не тошнит? Что произошло — помните?

Я к своим ощущениям внутренним прислушался. Понял, что нет никакой тошноты, а чувствую я себя более менее сносно, еще бы запах нашатыря выветрился. Фельдшер мне ватку в ноздрю не вставила за малым. Вспомнилось, как я только что стоял на ринге и вполне себе сносно боксировал кулаками своего реципиента на заводских соревнованиях. Но потом в памяти как провал случился. Был у меня в прошлой жизни такой опыт неприятный, когда я в армии отпросился в увольнение на выходной, а на следующий день выступление по рукопашке намечалось. Так вот, в ночь перед выступлением я слегка расслабился. С девчонками местными гудел в студенческой общаге. На следующий день на соревнования с бодуна на встречный удар попал и рухнул, как подкошенный. Тогда я очнулся и начал что-то соображать лишьв госпитале. После